Viktoras Pelevinas yra mano karta (g. 1962). Toli gražu ne kiekvienas mano kartos žmogus Rusijoje juo žavisi. Tai tik trumpa pastabėlė tiems, kas jį dievina arba jo nekenčia. Jis (V.P.) stebuklingu būdu sugebėjo "surišti" tai, ką patyrėme mes ir įvilkti į formą, kuri artima dabartiniam jaunam žmogui. Genialu. (Toliau draudžiama skaityti tiems, kas jo nekenčia).Šiaip unikalu, kai žmogus neįšąla į praeitį kaip į asfaltą bato ranteliai, o sugeba žingsniuoti pirmyn. Apskritai, tai kažkas antgamtiška - rašyti. Paversti tai, ką jauti, kažkokiais simboliais, kuriuos kitas dekoduoja. Ir susišnekėti... Tai ir yra, ko gero, talentas, kaip banaliai tai beskambėtų. Ir nereikia jo demonizuoti, labai prašau. :)
O dabar gabalas interviu -
http://pelevin.nov.ru/interview/o-pele/1.html
(Борис Войцеховский )
ВИН ПЕЛЕ!
.............несколько лет назад вы обещали, что, справив свое 40-летие, пойдете в народ. Что, передумали?
- Не то чтобы передумал. Дело в том, что я не отмечал свой сороковой день рождения.
- Но ведь дата все-таки солидная. Говорят, именно в это время меняются жизненные ориентиры, ценности, отношение к противоположному полу: Гребенщиков рассказывал, например, что перестал в 40 лет засматриваться на все, что шевелится. Что-то изменилось в вас?
- Сорокалетие не является рубежом, если вы его таковым не делаете сами. Ум не имеет возраста и когда вы ни о чем не думаете, вы такого же возраста, как Вселенная: ровно один миг. Все остальное появляется тогда, когда сансара включает свои хард-диски. В теле не происходит ничего, что было бы как-то связано с этой датой. Все зависит от того, какой на вашем спидометре личный пробег, как вы эксплуатировали свою машину, на каком бензине, с каким маслом, и так далее. Аналогия полная. Тело - это просто машина, в который вы ездите по этому миру. Если относиться к физической машине бережно, она будет долго работать. С другой стороны, если все время держать ее в гараже, на фиг она нужна? Здесь должен быть баланс. Отношение к противоположному полу у меня не изменилось - он меня по-прежнему привлекает и ужасает. Переориентации на неподвижный объект желания, о которой вам говорил Боря, у меня пока не произошло. Но не забывайте, что он змея, и он сохраняет покой. А я тигр, и люблю активный отдых. Впрочем, возможно, что Боря просто имел в виду некоторые аспекты буддийской практики Трекчо.
..................................- Кстати, а вы сейчас где?
- Вопрос сложный. Последние десять лет я пытаюсь понять, что такое «я», и никак не могу. А вы хотите, чтобы я вам ответил, где это «я» находится. Да еще сейчас. Знаете, я не Гегель.
................................- Кстати, вы политикой интересуетесь?
- Я не интересуюсь политикой, потому что в России ее нет. Или можно сказать так: при Ельцине была пилитика (от слова «пил»), потом пулитика (от слова «пуля»), теперь будет пялитика (от слова «пялить») и пылитика (от слова «пыль», которую кое-кто замучается глотать). Интересно это только прямым участникам процесса.
- Ваша прошлая книга - «Дженерейшн П» - вышла аж в 1999-м. Четыре года прошло, пока вы новый роман не написали. Неужели писательство такая тяжелая работа?
- Писать книгу за книгой в непрерывном режиме - это все равно что выдавливать из земли овощи с помощью химических ускорителей роста. Они будут пустышками, хотя выглядеть могут как настоящие. Писателю важно не только писать, иногда ему важно не писать. Причем важно это именно для его книг. В жизни тоже бывают циклы, зима и лето.
- А вот у вашего коллеги Сорокина книга за книгой выходит. Как вам его творчество, кстати?
- Сорокин - замечательный автор, очень талантливый и ни на кого не похожий. Я отношусь к нему с большим уважением, но как читатель я ищу в книгах немного другого.
- Ну а можете ли вы, к слову, писать о сексе столь же свободно, как он?
- О сексе я очень много и откровенно пишу в последнем романе. О сексе между правым полушарием и левым, о сексе между человеком и человеком, о сексе между человеком и государством, и так далее. Собственно говоря, Сорокин и дал мне социальный заказ на написание одного из моих романов - «Числа». Когда мы были в Японии, он как-то сказал: «Виктор, вам непременно следует написать версию Лолиты, только о мальчиках. Сможете?». Я очень старался, но не уверен, что получилось именно то, чего хотел Владимир.
- Любопытно... А в сексе между полушариями и между человеком и государством можно ли достигнуть оргазма?
- Здесь все зависит от того, о чьем оргазме идет речь - человека или государства. Иногда, крайне редко, они совпадают. Манифестацией такого одновременного оргазма обычно является джип «Лексус» или «Геландеваген» с государственными номерами, затемненными стеклами и двумя включенными мигалками.
- То есть осознание того, что «жизнь удалась», и есть оргазм?
- По этому поводу Мишель де Монтень сказал, что ни один человек не может считать, что жизнь удалась, до самой своей смерти, так как неизвестно, что его ждет впереди. А в момент смерти разве можно говорить, что жизнь удалась? В рыночном обществе самое главное в оргазме - его симуляция, это вам скажет любая карьерная девушка. Это в первую очередь относится к социальному оргазму - заставив других поверить, что жизнь удалась, человек на несколько секунд может даже поверить в это сам.
- Вы считаете себя знатоком женской души?
- В выражении «знаток женской души» есть что-то от поручика Ржевского. Сколько женщин, столько душ. Чтобы узнать хотя бы одну, нужно полжизни. Кроме того, ни одну душу нельзя узнать до конца, потому что она постоянно меняется.
- Способны ли вы влюбиться так, чтобы совершить безумный поступок. Бросить литературу, например?
- Бросить литературу - это вовсе не безумный поступок. Безумие - это стать в нашей стране писателем. А влюбиться я, конечно, могу.
- Ну, вы-то писателем стали. Значит - безумны? Каковы симптомы?
- Главный симптом такой - я подолгу сижу за компьютером, вглядываясь в буковки на экране.
- Каково главное заблуждение людей о жизни и творчестве писателя Пелевина?
- Я не изучаю этих заблуждений. Но меня очень удивляют люди, считающие меня наркоманом из-за того, что некоторые мои герои употребляют наркотики. Это все равно, что считать Маринину серийной киллершей из-за того, что в ее книгах случаются убийства.
- Вы вообще часто в людях разочаровываетесь?
- Я редко очаровываюсь, поэтому разочаровываюсь тоже редко. Больших разочарований не было, только мелкие.
- А может все это от того, что вы просто умеете расслабляться?
- Да я не расслабляюсь. Просто не напрягаюсь.
- И какое же впечатление за последнее время было самым сильным?
- Я не уверен, что это произведет впечатление на вас - событие было не очень живописным. В июле я ходил в трек в Непале, в Гималаях. В это время там дожди - не совсем подходящий сезон. Мы шли по одному, с интервалом минут в пять-десять, а сзади шла группа местных носильщиков, которые тащили большую часть рюкзаков. В одном месте тропинка огибала скалу над пропастью, и, чтобы пройти, надо было встать на выступ размером в кирпич, под которым уже не было никакой опоры. Рискованным был только один шаг, дальше тропинка была нормальной. Я очень долго не мог сделать этого шага - минут пять топтался на месте. В общем, в конце концов я кое-как это сделал, натерпевшись изрядного страха. Мне стало интересно, как это место пройдут наши носильщики. Я стал их ждать. Так вот, они его просто не заметили - прошли с двумя рюкзаками каждый, продолжая разговор, словно оно ничем не отличалось от остальной тропинки. Для меня это было шоком. Я понял, что мы с этими людьми перемещаемся по разным измерениями, хотя номинально место было одним и тем же. Потом я долго думал о том, что то же самое сплошь и рядом происходит в жизни - того, что одному человеку кажется невозможно трудным, другой просто не замечает.
- Вы буддист?
- Ом мани падме хум. Ом мани падме хум. Ом мани падме хум.
(Kas perskaitė iki galo, manau, nusišypsojo bent kartą).
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą