Knygų mugė

Sveiki visi. Na, knygų mugėj kaip visada nėra kur uodui prasiskverbti. Kainos tikrai žmoniškos. Na o mane asmeniškai domino "Humanito" knygos, tai kurie domitės užsieniniais leidiniais, skubiai varykit ten, nes tikrai pigiau. Ypač visokie žodynai. Mane domino verslo literatūra, tai ta visada brangi, bet vis tiek susitaupo.

Kultūrinė programa gal ir nieko, bet pernelyg neužkabino.

Visur tik Giedrė Kazlauskaitė ir jos interviu. Atėjo jos žvaigždžių metas, matyt, su kuomi ir sveikinu.

Donskis ir Sluckaitė pristatė savo knygas, neblogai visai.

Ej, kas domitės, pilna pridėta "Humanite" Le Clezio knygų angliškai. Nebrangiai. Užsipirkome :)))

Kitų pirkinių neminėsiu, yra daug stendų apie ES, jei kam reikia.

Žiauriai trūksta Jurgos. Ji turbūt ten viską mato viršuje ir šypsosi.

Tai tiek, mieli Valentinai ir Valentinos.

Bučkis.

Czech horror movie - you must see it (MEDINUKAS)

Otesánek, also known as Little Otik or Greedy Guts, is a 2000 absurdist film by Czech couple Jan Švankmajer and Eva Švankmajerová. The movie is a surreal-comedic live action, stop motion-animated feature film set mainly in a poor apartment building in the Czech Republic.

Karel Horák (Jan Hartl) and Božena Horáková (Veronika Žilková) are a childless couple and for medical reasons are doomed to remain so. While on vacation with their neighbors at a house in the country, Karel decides to buy the house at the suggestion of his neighbor. When he is fixing up the house, he digs up a tree stump that looks vaguely like a baby. He spends the rest of the evening cleaning it up and then presents it to his wife. She names the stump Otík and starts to treat it like a real baby. She then works out a plan to fake her pregnancy and becoming more and more impatient she speeds up the process and 'gives birth' one month early.
Otík comes alive and has an insatiable appetite. Alžbětka (Kristina Adamcová), the neighbor's daughter, who has been suspicious all along, when she reads the fairy tale about Otesánek, the truth sets in for her. Meanwhile little Otík has been just eating and growing. At one point he eats some of Božena's hair, and another day she returns home to find that Otík has eaten their cat. Karel and his wife are at odds with Karel pushing for killing the thing and Božena defending it as their child. The baby later consumes a postal worker (Gustav Vondráček) and then a social worker (Jitka Smutná).
The resulting deaths lead Karel to tie up and lock Otík away in the basement of their apartment building, leaving Otík to starve. Alžbětka secretly takes over as prime caretaker. She tries to keep Otík fed with normal human food, but, when her mother stops her, she is forced to drawing straws (matches in this case) to choose a person to feed to Otík. The first victim is an old man and pedophile, Mr. Žlábek (Zdeněk Kozák), and the second victim is Karel himself, who had come with a chainsaw but on seeing Otík calls him "son" and drops the chainsaw. Afterwards, Božena goes into the basement and is heard screaming. In the end, Otík disobeys Alžbětka despite repeated warnings and eats the cabbage patch of the paní správcová (Dagmar Stříbrná), meaning porter's wife or an old woman. In the fairy tale upon which the movie is based, the old woman kills Otesanek by splitting his stomach open with a hoe, however, the film ends with her descending the stairs; the audience is not allowed to witness the deed.

Photo -- Kristina Adamcová as Alzbetka

A REAL MOVIE FOR FRIDAY THE 13TH

Dante Aligieri

http://www.britishcouncil.org/arts-art-photography-and-video-sam-taylor-wood-main_picture

Nel mezzo del cammin di nostra vita
Mi ritrovai per una selva oscura
ché la diritta via era smarrita.

Ah quanto a dir qual era è cosa dura
esta selva selvaggia e aspra e forte
che nel pensier rinova la paura!

Tant’è amara che poco è più morte;
ma per trattar del ben ch’i vi trovai,
dirò dell’altre cose ch’i v’ho scorte.

Io non so ben ridir com’io v’entrai,
tant’era pieno di sonno a quel punto
che la verace via abandonai.

guardai in alto, e vidi le sue spalle
vestite gia de’raggi del pianeta
che mena dritto altrui per ogni calle.

Allor fu la paura un poco queta
che nel lago del cor m’era durata
la notte ch’i passai con tanta pièta.

E come quei che con lena affanata
uscito fuor del pelago alla riva,
si volge all’acqua perigliosa e guata,
così l’animo mio, ch’ancor fugiva,
si volse a retro a riminar lo passo
che non lasciò già mai persona viva.

Poi ch’èi posato un poco il corpo lasso,
ripresi via per la piaggia diserta
sì che ’l piè fermo sempre era ’l più basso.

Diabolica

В музей Булгакова можно ходить по ночам

Музей Булгакова на Большой Садовой, 10 стал первым ночным музеем в России. Теперь он предлагает ночные экскурсии, первая из которых, «Полночь в Булгаковском», пройдёт уже сегодня. У входа посетителей встретят герои произведений Булгакова. Гостей проведут по лестнице, уставленной свечами. Затем в программе световое шоу и сцены из романа «Мастер и Маргарита». Экскурсовод расскажет о жизни Михаила Афанасьевича в послереволюционной столице. Объясняя идею ночного музея, генеральный директор Булгаковского центра Николай Голубев сказал РИА Новости: «Дом должен быть открыт всегда. Должна быть гарантия, что тебя всегда примут, тебе не придется заглядывать в окна, разворачиваться и уходить. Время закрытых дверей кончилось».

http://www.klerk.ru/more/?53143

Yesterday

Lūzerės išpažintis arba Bartas Simpsonas

Aš nemoku rašyti mokslinių tekstų. Amen.

Aš esu "Bartas Simpsonas gauna dvejetą".

Štai kaip Bartas kreipiasi į Dievą:

"Bartas: [meldžiasi] Na, senoli, spėju, kad priėjau liepto galą. Žinau, kad nevisada buvau geras, bet jei man rytoj reikės eiti į mokyklą, aš susimausiu testą ir mane paliks antriems metams. Man reikia dar vienos dienos pasimokyti, Viešpatie. Man reikia tavo pagalbos!

Lisa: [stebi] Malda... paskutinė piktadario priebėga.

Bartas: Mokytojų streikas, elektros tinklų avarija, pūga... Viskas, kas gali atitolinti rytojaus pamokas. Žinau, kad daug prašau, bet jei kas ir gali ką nors padaryti, tai tik tu! Iš anksto dėkodamas, tavo draugas, Bart Simpson."

Ir tada ateina rytas, užgroja "Aleliuja" ir pradeda snigti. (primenu, artinasi vasaros atostogos :)))

Bartas kartoja testą, ir vėl gresia "šaiba".

Staiga:

Bartas sako mokytojai, - dabar žinau kaip George'as Vašingtonas jautėsi suimtas prancūzų 1754 m.! Mokytojos akys suapvalėja. Ji pasitikrina žinyne ir nustebusi sako: Bartai, tu teisus. Gerai, už papildomas žinias gauni patenkinamai...

Bartas: Aš... išlaikiau?

Ms. K: Per plauką!

Bartas: Fu! Išlaikiau! Gavau tris su minusu! Išlaikiau! [verkia džiaugsmo ašaromis]

Puikumėlis! [pabučiuoja Ms. Krabappel ir pasišokinėdamas išlekia iš klasės]

Išlaikiau, išlaikiau, išlaikiau, išlaikiau! Gavau tris su minusu! Išlaikiau!

[visiems rodo savo testą] Gavau tris su minusu! Išlaikiau! Gavau tris su minusu! Išlaikiau!Išlaikiau! Aš... ... ... pabučiavau mokytoją! Fui! Tpfu! Ik!

Namuose:

Homeris: Mes didžiuojamės tavimi, vaikine!

Bartas: Ačiū, tėte. Bet dalis šio trejeto su minusu priklauso Dievui ...

Citata iš man patinkančio dienoraščio

http://chingizid.livejournal.com/

Человек, пишущий время от времени хорошие тексты, может оказаться кем (и даже чем) угодно - в смысле, у него могут быть какие угодно мнения по каким угодно вопросам, он может жить охренительно интересно, а может превратить свою (и не только) жизнь в натуральный ад. Человек, пишущий тоскливую ахинею, тоже может оказаться каким угодно, в том числе ангелом, сошедшим с небес. То есть, все эти ваши (наши) так называемые "дневники" вообще ничего не говорят о нас, вернее, одни говорят и еще как, другие - говорят, привирая, третьи не говорят вообще ничего, четвертые неделю говорят, а потом нет, а потом снова да, и так далее, то есть и тут никакой закономерности, никакой твердой опоры, никаких правил, вообще.Мне, человеку, с детства придающему чрезмерно большое значение всяческой словесности, очень легко было это сформулировать, но чертовски трудно было понять - всем организмом понять, на уровне отмены соответствующих условных рефлексов, я имею в виду.
На этом этапе появляется большой соблазн сказать себе: "Судить можно только по делам", - но и это неправда, потому что один человек настолько разнообразен в своих проявлениях, что вообще хрен чего поймешь, а другой кажется вполне последовательным (но это потому что я не все знаю), а третий последовательным не кажется, но, много лет спустя вдруг видишь, что он таковым является (и в некоторых случаях ошибаешься, а в некоторых нет).
Короче, в какой-то момент накапливается критическая масса наблюдений, которая уже не позволяет непроизвольно составлять суждения по всякому поводу, всякому новому суждению предшествует небольшая заминка, ясное, мгновенное осознание собственной некомпетентности - этого достаточно, чтобы уменьшить силу суждения (и энергию, затраченную на его составление и поддержание), а чего ж нам еще.
И вот тут-то честный мыслитель оказывается натурально у разбитого корыта, но от сказочной старухи отличается тем, что новое корыто ему без надобности, мы просто больше не будем стирать, дорогой, больше не будем стирать.
Мыслитель, понятно, перестает быть мыслителем. И в этот момент вдруг начинает знать все и молчать в тряпочку, поскольку знание, ясен пень, безмолвное, што ж с ним еще делать.
А теперь мне предстоит научиться продолжать что-то говорить (писать) и слушать (читать) - совершенно бескорыстно, ясно осознавая, что все это полная чепуха, сказанная (написанная) низачем, нипочему, просто так, потому что - ну, процесс, как мокрая глина под ногами чавкает, как эхо звуки повторяет, как ветер дует, все это вполне самодостаточные явления, никакого дополнительного смысла не требуется, природе виднее.